Неточные совпадения
Положение нерешительности, неясности было все то же, как и дома; еще хуже, потому что нельзя было ничего предпринять, нельзя было увидать Вронского, а надо было оставаться здесь,
в чуждом и столь противоположном ее настроению обществе; но она была
в туалете, который, она знала,
шел к ней; она была не одна, вокруг была эта привычная торжественная обстановка праздности, и ей было легче, чем дома; она не должна была придумывать, что ей делать.
Не откладывая, принялся он немедленно за
туалет, отпер свою шкатулку, налил
в стакан горячей воды, вынул щетку и мыло и расположился бриться, чему, впрочем, давно была пора и время, потому что, пощупав бороду рукою и взглянув
в зеркало, он уже произнес: «Эк какие
пошли писать леса!» И
в самом деле, леса не леса, а по всей щеке и подбородку высыпал довольно густой посев.
Утром на другой день Карачунский
послал в Тайболу за Кожиным и запиской просил его приехать по важному делу вместе с женой. Кожин поставлял одно время на золотопромывальную фабрику ремни, и Карачунский хорошо его знал. Посланный вернулся, пока Карачунский совершал свой утренний
туалет, отнимавший у него по меньшей мере час. Он каждое утро принимал холодную ванну, подстригал бороду, протирался косметиками, чистил ногти и внимательно изучал свое розовое лицо
в зеркале.
И все вместе — это обилие назойливых электрических огней, преувеличенно яркие
туалеты дам, запахи модных пряных духов, эта звенящая музыка, с произвольными замедлениями темпа, со сладострастными замираниями
в переходах, с взвинчиванием
в бурных местах, — все
шло одно к одному, образуя общую картину безумной и глупой роскоши, обстановку подделки веселого непристойного кутежа.
— Ну, что ж! теперь надо
идти к нам! — воскликнул он, как только Санин окончил свой
туалет и написал письмо
в Берлин.
Закончив свой
туалет тем, что подбелила себе лицо пудрой, она вышла
в будуар, где усевшись,
послала горничную пригласить к ней Аггея Никитича, а также и поручика.
Протопоп молчал и, сделав свой
туалет, взял трость и шляпу и отправился
в церковь, где на эту пору
шла всенощная.
Оставим же и мы их
в стороне, этих прелестных дам, и отойдем от знаменитого дерева, около которого они сидят
в таких дорогих, но несколько безвкусных
туалетах, и
пошли им господь облегчения от грызущей их скуки!
Граф
в своем освеженном
туалете пошел бродить по совершенно еще пустым залам.
Впереди нас и сзади нас
шли люди, направлявшиеся туда же, куда и мы, — мужчины
в меховых пальто, женщины
в длинных дипломатах и пальмерстонах из претендующей на роскошь материи: шелковые цветы по плисовому полю, с боа на шеях и
в белых шелковых платках на головах; все это входило
в подъезд и, поднявшись на несколько ступенек лестницы, раздевалось, обнаруживая по большей части жалко-роскошные
туалеты, где шелк заменяла наполовину бумага, золото — бронза, бриллианты — шлифованное стекло, а свежесть лица и блеск глаз — цинковые белила, кармин и тердесьен.
Опять желтая четвероместная карета с важами, наполненными дамскими
туалетами и нашим платьем, подъезжает шестериком под крыльцо, дверцы отворяются, подножка
в четыре ступеньки со стуком подставляет свои коврики, и мы занимаем надлежащие места; повар Афанасий садится с кучером на козлы, а проворный камердинер Иван Никифоров, крикнув: «
Пошел!» — на ходу вскакивает на запятки и усаживается
в крытой сиделке.
Она потребовала себе свое любимое шелковое платье и вообще
туалетом своим очень много занималась; Пашет и Анет, интересовавшиеся знать, что такое происходит между папенькой, маменькой и Мари, подслушивали то у тех, то у других дверей и, наконец, начали догадываться, что вряд ли дело
идет не о сватовстве Хозарова к Мари, и обе почувствовали страшную зависть, особенно Анет, которая все время оставалась
в приятном заблуждении, что Хозаров интересуется собственно ею.
Иным хотелось самолично участвовать
в спектакле,
в числе действующих лиц, дабы публично обнаружить свои таланты и прелести, причем особенно имелся
в виду блистательный и дорогой гость: каждая мечтала так или иначе затронуть его баронское сердце, и поэтому каждая наперерыв друг перед дружкой изощряла все силы остроумия и фантазии насчет
туалета: madame Чапыжниковой хотелось во что бы то ни стало перещеголять madame Ярыжникову, a madame Пруцко сгорала желанием затмить их обеих, поэтому madame Чапыжникова тайком
посылала свою горничную поразведать у прислуги madame Ярыжниковой,
в чем думает быть одета их барыня, a madame Пруцко нарочно подкупила горничных той и другой, чтоб они сообщали ей заранее все таинства
туалета двух ее приятельниц.
С этим она, обойдя с огнем всю квартиру, распорядилась внести свои вещи
в кабинет мужа, а сама наскоро умылась, сделала без всякой сторонней помощи довольно скромный
туалет и,
послав человека за новою каретой, присела у мужниного письменного стола и написала: «Я еду к брату Григорию и через час возвращусь. Если вы ранее меня возвратитесь от княгини Казимиры, то распорядитесь избрать мне
в вашей квартире уголок для моего приюта».
Одевался он долго и с тревогой, точно он
идет на смотр… Все было обдумано: цвет галстука, покрой жилета, чтобы было к лицу. Он знал, что ей нравятся его низкие поярковые шляпы. Без этой заботы о своем
туалете нет ведь молодой любви, и без этого страха, как бы что-нибудь не показалось ей безвкусным, крикливым, дурного тона. Она сама одевается превосходно, с таким вкусом, что он даже изумлялся, где и у кого она этому научилась
в провинции.
Душно Анне Серафимовне под атласным одеялом. Хоть на какой бы нибудь приятной мысли заснуть… А завтра-то?
В концерте… Андрей Дмитриевич обещал.
Туалет надо белый. Он к ней
идет. Любу не возьмет с собой. Одна поедет. Сядет
в дальней зале, около арки. Он найдет ее.
Его не жалела жена. Берта подавала ей разные части
туалета. Марья Орестовна надевала манжеты, а губы ее сжимались, и мысль бегала от одного соображения к другому. Наконец-то она вздохнет свободно… Да. Но все
пойдет прахом… К чему же было строить эти хоромы, добиваться того, что ее гостиная стала самой умной
в городе, зачем было толкать полуграмотного «купеческого брата»
в персонажи? Об этом она уже достаточно думала. Надо по-другому начать жить. Только для себя…
Газеты и журнал Марья Орестовна отложила.
В пакете оказались образчики материй от Ворта. Она небрежно пересмотрела их. Осенние и зимние материи. Теперь ей не нужно. Сама поедет и закажет.
В эту минуту ей и одеваться-то не хочется. Много денег ушло на
туалеты. Каждый год
слали ей из Парижа, сама ездила покупать и заказывать. А много ли это тешило ее? Для кого это делалось?..
Этот грациозный испанский
туалет замечательно
шел Кармен, и Николай Герасимович, сидя
в углу вагона, не отрывал от нее глаз, и почти не заметил, как поезд подкатил к Сан-Себастиано.
Через несколько дней после завтрака,
в то время, как все общество разбрелось, кто
в курильную, кто
в библиотеку, а кто и
в парк, дамы же большею частью
пошли в свои комнаты, чтобы поправить свой
туалет, Савин совершенно неожиданно очутился вдвоем с Лили
в одной из гостиных замка.
Для Елены Павловны все было"ужасно дорого", что не
шло на нее самое, ее
туалет и разные"безделушки", как она выражалась. Расточительная и мелочная, она вобрала
в себя характерное свойство русских барынь — транжирство с грошовым расчетом и полным отсутствием правильной оценки вещей.
Окончив свой
туалет, она спокойно подождала пяти часов и
пошла в столовую, сияя красотой и нарядом.
Все это
идет от Антонины Сергеевны. Она не любит,
в сущности, ни женского, ни мужского общества. До сих пор она, точно у себя
в усадьбе, читает книги, пишет бесконечные письма, мечтает Бог знает о чем, не хочет заняться своим
туалетом, играть
в городе роль, отвечающую положению мужа.
Звонок
в передней заставил ее вздрогнуть, — она ходила взад и вперед, — и оправить свой
туалет. Дверь отворили не сразу, должно быть, дежурный человек задремал. Но ее удерживало стыдливое чувство, она не
пошла окликнуть его.
Приведя
в порядок свой
туалет в гостинице «Славянский Базар», Николай Леопольдович
послал с посыльным коротенькую записку Петухову,
в которой просил его быть у него к пяти часам вечера по очень важному делу, а затем с замиранием сердца помчался
в Петровские линии к Александре Яковлевне Пальм-Швейцарской. Та приняла его, по обыкновению,
в соблазнительном неглиже, но оно на этот раз не произвело на него ни малейшего впечатления.